Всеволод Овчинников. Тени на мосту Айои

 

Козырная карта

В Белом доме сменился не только хозяин. Сменилась политика. Уже на одиннадцатый день своего президентства, то есть 23 апреля Гарри Трумэн заявил на совещании в Белом доме, что Соединенным Штатам пора взять более жесткий курс по отношению к Советскому Союзу.

Военный министр Стимсон в принципе не возражал против намерения «осадить» московского союзника. Он подчеркнул, однако, что от предложенных методов вряд ли будет толк и попросил президента принять его с глазу на глаз.

Встреча эта состоялась 25 апреля. Стимсон впервые привел тогда к Трумэну начальника «Манхэттенского проекта». Генерал Гровс подробно рассказал новому президенту, на что способна атомная бомба, и заверил, что она непременно будет готова к 1 августа.

Несколько дней спустя Трумэн учредил Временный комитет по проблемам ядерного оружия. Возглавил его военный министр Стимсон, а будущий государственный секретарь Бирнс был включен туда, чтобы изучить возможный внешнеполитический эффект атомного взрыва. Временный комитет предложил избрать по отношению к Москве «стратегию отложенной пробы сил», то есть подождать, пока в руках у Вашингтона появится козырь из колоды генерала Гровса.

Именно желая бросить на стол эту карту, Трумэн после капитуляции Германии всячески старался оттянуть встречу руководителей трех союзных держав. Черчилль же, не понимая, в чем дело, негодовал по поводу американских проволочек.

Козырная карта была нужна Трумэну не только для торга о судьбах освобожденной от нацизма Европы. На конференции в Ялте было договорено, что через три месяца после победы над Германией СССР вступит в войну против Японии. И хотя сами западные державы множество раз нарушали обещания об открытии второго фронта в Европе, у них не было сомнений, что СССР сдержит свое слово.

Создать иллюзию, что не удар Красной Армии, а американские атомные бомбы вынудили Японию капитулировать, продемонстрировать устрашающую мощь нового оружия перед послевоенным миром, чтобы повелевать им, - таков был замысел Трумэна.

Встреча руководителей СССР, США и Англии состоялась в Потсдаме с 17 июля по 2 августа 1945 года. Когда сопоставляешь эти даты с графиком «Манхэттенского проекта», бросается в глаза очевидное стремление подогнать первое испытание нового оружия к началу Потсдамской конференции, а к концу ее приурочить уничтожение атомной бомбой какого-нибудь японского города.

На нас оказывалось немыслимое давление, чтобы завершить подготовку хотя бы экспериментального взрыва, - рассказывал Роберт Оппенгеймер.

Могу засвидетельствовать, что десятое августа всегда было для нас некоей мистической предельной датой, к которой мы любой ценой и при любом риске должны были завершить работу над бомбой, - заявлял участник проекта, физик Филипп Моррисон.

Без сомнения, для ученых, не знакомых с деталями Ялтинского соглашения, 10 августа было необъяснимым «мистическим рубежом». Но для высших политических лидеров США это была дата вступления СССР в войну, обещанная союзникам, отмечает изданная в Японии «Белая книга о последствиях атомной бомбардировки».

Мистер Бирнс, - вспоминал о своей беседе с государственным секретарем США физик Лео Сцилард, - не доказывал необходимость применения атомных бомб против японских городов интересами обеспечения победы войне. Точка зрения мистера Бирнса состояла в том, что сам факт наличия у нас таких бомб и их демонстрация сделали бы Россию более сговорчивой в Европе.

Что же касается генерала Гровса, то он высказался впоследствии на одной из комиссий конгресса вовсе без обиняков, с солдатской прямолинейностью:

- Уже через две недели после того как я принял на себя руководство «Манхэттенским проектом», я никогда не сомневался в том, что противником в данном случае является Россия и что проект осуществляется именно исходя из этой предпосылки.

Политика США была вероломной не только по отношению к СССР, но и к другим союзникам по антигитлеровской коалиции. Красноречивый пример – операция «Обман», осуществленная против Франции.

В день освобождения Парижа вместе с первыми французскими танками генерала Леклерка в город ворвался «джип» с американскими офицерами, не имевшими отношения ни к одной из строевых частей. У каждого из них за отворотом тужурки был приколот потайной значок: белая буква «альфа», пронзенная красной молнией.

Это были агенты «миссии Алсос» - организации по научной разведке «Манхэттенского проекта». Список европейцев, которых им предстояло разыскать, начинался с имени Фредерика Жолио-Кюри – автора важнейших открытий в области расщепления атомного ядра. Требовалось узнать: не участвовал ли французский физик в германском «урановом проекте», не имеет ли он каких-либо сведений об этих секретных работах и, наконец, нельзя ли переманить его в США.

Оказалось, что в Лаборатории Коллеж де Франс действительно занимались бомбами, но совсем иного рода. Под носом у гитлеровских оккупантов Жолио-Кюри вместе со своими коллегами мастерили самодельные мины и гранаты для отрядов Сопротивления и сражался с этим оружием на парижских баррикадах.

Агентов поразило, что ученый с первых же слов понял, с кем имеет дело. Жолио-Кюри без обиняков обругал американцев за попытки единолично завладеть атомными секретами в ущерб интересам союзников и заявил, что при первой же возможности изложит свои соображения на это счет генералу де Голлю.

Вскоре же, захватив в Страсбургском университете группу немецких ученых, «миссия Алсос» установила, что секретные германские лаборатории, занимающиеся атомными исследованиями, сосредоточены к югу от Штутгарта, вокруг городка Эхинген. В Вашингтоне схватились за голову: если бы знать об этом раньше, когда союзники определяли границы оккупационных зон! Эхинген оказался как раз в центре территории, которую должны были занять французы.

«Я вынужден был пойти на довольно рискованную меру, которая получила потом название операция «Обман», - писал в своих мемуарах генерал Гровс. – По этому плану американская ударная группа должна была двинуться наперерез передовым французским подразделениям, раньше них войти в район Эхингена, овладеть им и удерживать до тех пор, пока нужные люди будут арестованы и допрошены, письменные материалы разысканы, а оборудование уничтожено. В необходимости последнего меня убедили встречи с Жолио-Кюри».

Такая ударная группа из танков и бронетранспортеров утром 22 апреля 1945 года ворвалась в Эхинген за восемнадцать часов до прихода французских войск генерала де Латтра. Американцы захватили виднейших немецких физиков, лабораторное оборудование и докуметы, разобрали экспериментальный урановый реактор в Хайгерлохе и даже взорвали пещеру в скале, где он находился.

«Что же помешало фашистскому рейху создать атомную бомбу?» - допытывались агенты «миссии Алсос». Ответы пленных ученых звучали как косвенное признание подвига Красной Армии. После разгрома под Сталинградом, говорили они, Гитлер давал ход лишь тем проектам нового оружия, которые сулили возможность его боевого применения в кратчайший срок.

 

К оглавлению